Прилетел в Загреб. Вышел из аэропорта. Сел в автобус. Водитель посмотрел на меня и сразу определил: «Русский?» — «Одессит», — поправил я. — «А-а-а, значит, немного хорват!» — обрадовался он, будто мы только что нашли утерянную родственную связь.

Город с раздвоением личности, но без комплексов

Загреб — город, с официальным раздвоением личности: Верхний город (Градец) и Нижний город (Каптол). Они смотрят друг на друга через площадь Бана Елачича, как два соседа, которые помнят, что когда-то враждовали, но уже забыли почему.

Площадь Бана Елачича — сердце Загреба. Здесь назначают встречи все: от влюблённых пар до футбольных фанатов. Конная статуя бана смотрит в сторону Венгрии с таким выражением, будто говорит: «Только попробуйте ещё раз». Бан Елачич, кстати, воевал с венграми. И победил. В 1848-м. Хорваты ничего не забывают.

— Как вам наша площадь? — спросил меня продавец каштанов, засыпая в бумажный кулёк порцию, способную накормить семью из четырёх человек.
— Просторная, — ответил я.
— Неправильный ответ! Она живая! Видите, как она дышит людьми?

Я посмотрел. Площадь действительно пульсировала толпой, как живое существо. «Вы правы», — согласился я. «Конечно, прав! — усмехнулся он. — А теперь берите каштаны по специальной цене... для почти-хорвата!»

Хорватские законы: инструкция по жизни между морем и горами

В Хорватии есть негласное правило: если вы не знаете, что сказать о погоде, скажите, что это из-за буры или юго — двух ветров, которые отвечают за всё плохое, что случается в стране. Когда я пожаловался на внезапный дождь, мой случайный попутчик объяснил: «Это всё юго — приносит влажный воздух с моря и портит настроение. Когда дует юго, даже кофе не помогает».

Загребский трамвай — не просто транспорт, это передвижная зона свиданий, философских бесед и политических дебатов. Я наблюдал, как пожилая дама объясняла студенту, почему Тито был не прав в 1968-м, а он слушал с таким вниманием, будто это был самый важный урок истории в его жизни.

Очереди в Загребе образуются стихийно, но соблюдаются неукоснительно. Однажды я стоял в линии за билетами в музей Разорванных отношений (да, такой действительно есть) и заметил, что все передо мной слегка покачиваются в такт ненавязчивой музыке, доносившейся из кафе напротив. Очередь превратилась в танцующую змейку, но никто не выходил за её пределы.

Загребчане: люди, которые прячут гостеприимство за лёгкой ворчливостью

Хорваты кажутся немного суровыми, пока не заговоришь с ними о футболе, вине или оливковом масле. Тогда они расцветают, как магнолии весной. Я спросил дорогу у хмурого мужчины, и он не только показал направление, но и проводил меня до места, по пути рассказав историю квартала, своей семьи и загребского «Динамо».

В местной конобе (так в Хорватии называют таверны) официант воспринял мой заказ традиционного блюда шкрипавац как личный вызов:

— Вы уверены? Это сыр, который скрипит на зубах. Не все иностранцы его понимают.
— Я готов рискнуть.
— Хорошо! Я уважаю вашу храбрость. Добавлю вам немного домашнего прошута за счёт заведения — для баланса вкусов.

И он принёс такую щедрую порцию «немного прошута», что её хватило бы на целый футбольный матч в качестве закуски.

Продавщица на рынке Долац поразила меня своим отношением к помидорам. Она не просто продавала их — она представляла каждый сорт, как любимого ребёнка:

— Этот из-под Самобора, сладкий, как первая любовь. А этот с острова Вис — немного солёный от морского ветра, но с характером. Для салата берите самоборский, для соуса — с Виса.

В её словах было столько поэзии, что я купил оба сорта, хотя изначально просто хотел один помидор к завтраку.

Достопримечательности, которым есть что рассказать, но они предпочитают, чтобы вы догадались сами

Чтобы понять Загреб, нужно подняться по Каменитой улице к Верхнему городу. В дождь эта мощёная дорога становится скользкой, как политические обещания, но виды наверху стоят риска падения. Я поднимался, держась за стены средневековых домов, и чувствовал себя альпинистом, покоряющим вершину истории.

Собор Загреба — величественное здание, которое постоянно ремонтируют. Строительные леса стали такой привычной частью фасада, что местные шутят: если их однажды уберут, никто не узнает собор. Внутри собора царит такая торжественная тишина, что начинаешь говорить с собой шёпотом, даже если ты атеист.

Кладбище Мирогой — самое элегантное место упокоения, которое я видел. Арочные галереи, скульптуры, мрамор... Загребцы посещают его не только в дни поминовения, но и для воскресных прогулок. Гид объяснил: «У нас нормальные отношения со смертью. Мы приходим сюда погулять, потому что здесь красиво и тихо. Это не мрачно — это уважение к эстетике, которая пережила время».

В плену у загребских ситуаций

В кафе я заказал местный десерт — штрудель с яблоками и орехами. Вместо одного куска принесли целый рулет.

— Это всё мне? — спросил я официантку.
— Нет, — улыбнулась она. — Обычно мы режем на порции, но наша повариха, госпожа Мария, увидела, как вы фотографировали наш трамвай. Она считает, что если человек ценит наши трамваи, то заслуживает целый штрудель.
— Но я не съем столько!
— Не беспокойтесь, мы завернём остаток. В Загребе нельзя оставлять штрудель от госпожи Марии — это всё равно что отказаться от благословения.

Я пытался купить карту города в газетном киоске, и продавец долго не мог понять, что мне нужно. Наконец, он воскликнул:

— А! Карта! Но зачем? Загреб слишком мал для карты и слишком велик, чтобы запомнить сразу. Просто идите туда, где больше людей. Или туда, где пахнет кофе. Или спросите меня — я всё равно здесь каждый день с семи до трёх.

В итоге я ушёл без карты, но с чувством, что в этом городе невозможно заблудиться — кто-нибудь обязательно выведет на верный путь.

Вместо заключения

Загреб — это город, который не пытается быть большим и важным, хотя является столицей. Это как интеллигентный профессор, который предпочитает уютный свитер модному костюму. Здесь умеют наслаждаться моментом — за чашкой кофе на маленькой площади, под каштанами, которые помнят ещё Австро-Венгерскую империю.

В аэропорту на таможне молодой офицер, просматривая мой паспорт, неожиданно спросил:
— Что вы увезёте с собой из Загреба?
— Воспоминания, — ответил я банально.
— А конкретнее?
— Вкус штруделя госпожи Марии, скрип деревянных полов в Верхнем городе и звон колоколов, который каким-то образом звучит иначе, чем в других городах.

Он улыбнулся и поставил штамп:
— Правильный ответ. Приезжайте осенью — тогда каштаны на площади Бана Елачича будут ещё вкуснее, а туристов меньше. И вы услышите настоящий голос Загреба.