Прилетел в Ереван. Спустился по трапу. Вдохнул. И сразу почуял запах абрикосов, лаваша и древней истории – такой древней, что даже камни здесь выглядят как профессора археологии.

Город розового цвета и каменных историй

Ереван обнимает тебя не сразу. Сначала присматривается, как потенциальный сват к жениху – с подозрением, но с надеждой. Город построен из туфа так, будто каждый камень сначала спрашивал разрешения у Арарата.

Проспект Маштоца тянется через город, как главная жила в организме, не позволяя заблудиться даже самому безнадежному туристу. Хотя... В Армении заблудиться – значит найти новую семью и трех двоюродных братьев, о существовании которых ты не подозревал.

— Вы впервые в Ереване? — спросил таксист, объезжая дорожную яму с такой грацией, будто исполнял национальный танец.
— Да.
— Теперь вы один из нас!
— Уже? Так быстро?
— В Армении всё быстро. Кроме приготовления хаша и строительства метро. Это мы делаем с уважением к вечности.

Армянские законы: инструкция по жизни там, где каждый тост – философская система

В Армении есть негласное правило: никогда не отказывайтесь от приглашения в гости. Я имел неосторожность сказать соседу по кафе, что впервые в стране, и к вечеру уже сидел за столом в его доме, где собрались, кажется, все его родственники от троюродной бабушки до внучатого племянника, которому еще предстояло родиться. Меня кормили так, будто я вернулся с фронта после семилетней голодовки.

Пробки в Ереване существуют вне концепции времени. Когда я спросил, сколько нам ехать до центра, таксист философски пожал плечами: "Сколько Бог даст. Или сколько гаишник возьмет". Машины здесь сигналят друг другу не от злости, а в знак приветствия, словно продолжая разговор, начатый вчера в другой пробке.

В Армении пройти мимо игры в нарды – всё равно что пройти мимо горящего человека. Невозможно! Я остановился посмотреть, как играют два старика, и они тут же освободили место: "Садись, джан, покажи, что умеешь!" Я честно признался, что не умею ничего. "Не беда, — сказал один из них, — жизнь тоже начинается с незнания правил".

Ереванцы: люди, для которых гостеприимство – не опция, а операционная система

Армяне – единственная нация, которая может начать рассказывать о погоде, а закончить трехчасовой историей о том, как их предки изобрели колесо, алфавит и, кажется, закон всемирного тяготения. Причем слушать это невероятно интересно!

В ереванском кафе я совершил ошибку, попросив счет сразу после подачи кофе. Официант посмотрел на меня с таким же удивлением, с каким астроном мог бы смотреть на Марс, внезапно сменивший орбиту.

— Куда спешите? — спросил он тоном, каким обычно спрашивают "Зачем вам этот третий ботинок?"
— Мне нужно успеть в музей, — оправдывался я.
— Музей простоял три тысячи лет. Постоит еще час. Кофе пьют не для того, чтобы закончить, а чтобы начать.
— Начать что?
— День, разговор, дружбу, жизнь... Выберите что вам больше нравится.

И я понял: в Армении кофе — это не напиток, а вступительный экзамен в искусство жить неторопливо.

Армянские таксисты – это не просто водители, это историки, политологи, экономисты и психологи в одном лице. Мой водитель за 15-минутную поездку успел рассказать мне историю храма Гарни, объяснить геополитическое положение Закавказья и дать три рецепта хаша, причем из них только один был кулинарным, а два других касались лечения похмелья и сердечной недостаточности.

Достопримечательности, которые видели больше империй, чем туристов

Чтобы понять Ереван, нужно подняться на Каскад. Чтобы подняться на Каскад, нужно преодолеть 572 ступеньки или воспользоваться эскалатором внутри, что будет считаться моральным поражением. Я выбрал ступеньки и на середине пути уже мысленно прощался со своими легкими. Поднявшись, я увидел Арарат вдалеке и понял: альпинисты, покоряющие Эверест, чувствуют примерно то же самое, только без запаха шашлыка и армянского коньяка.

Матенадаран – хранилище древних рукописей, где книги лежат с таким достоинством, будто это не они хранятся в музее, а музей хранится в них. Я смотрел на манускрипты V века и думал: когда эти строки писались, мой родной город еще не знал, что когда-нибудь будет основан.

Площадь Республики вечером становится местом, где собирается, кажется, весь город. Поющие фонтаны исполняют Хачатуряна и "Арцах", а люди прогуливаются с таким видом, будто специально надели лучшие наряды для встречи с соседями. Я сидел на скамейке, наблюдая за этим праздником жизни, и внезапно ощутил себя частью огромной семьи, хотя не знал ни одного человека вокруг.

В плену у ереванских ситуаций

В ресторане я попытался заказать самое аутентичное блюдо и получил толма – мясо в виноградных листьях. Когда я спросил, как это правильно есть, официант посмотрел на меня с сочувствием:

— Ртом, дорогой, ртом.
— Я имею в виду – есть какой-то особый способ?
— В нашей кухне главное не как ты ешь, а с кем ты ешь. Еда без друзей – как свадьба без музыки. Кстати, за соседним столиком сидит мой кузен с друзьями. Может, присоединишься?

И вот так простой обед превратился в пятичасовой пир с тостами, песнями и новыми друзьями, которые к концу вечера уже называли меня "братом" и приглашали на свадьбу троюродной племянницы.

На Вернисаже (местном рынке сувениров) я торговался за резную шкатулку с таким энтузиазмом, будто от этого зависела моя репутация. Продавец, видя мои старания, постепенно снижал цену, но с каждым моим успехом добавлял к покупке новый "подарок" – сначала брелок, потом магнитик, потом еще одну шкатулку.

— Ты же понимаешь, что теперь я в убытке? — сказал он, когда сделка была завершена.
— Зачем же тогда продал так дешево?
— Потому что ты торговался с душой! В Армении душа дороже денег. Кстати, это шкатулка моего деда. Береги ее.

И я понял: я только что купил не сувенир, а частичку семейной истории, и теперь обязан передать ее своим внукам.

Вместо заключения

Ереван – это город, который доказывает: национальная идентичность может быть крепче камня, из которого построены дома. Как бокал хорошего коньяка – с первого глотка обжигает, но оставляет долгое, теплое послевкусие, которое хочется повторить.

В аэропорту на вопрос – что больше всего запомнилось в Армении, я честно ответил – люди. Сотрудник паспортного контроля улыбнулся: "Неоригинально, но правильно. Камни создают города, а люди создают душу. Возвращайся, когда камни станут еще старше, а душа – еще моложе".

Он поставил штамп в паспорт и добавил: "Знаешь, почему армян так мало, а знают о нас все? Потому что каждый армянин – это целый народ. И теперь ты тоже немного армянин".